читать дальшеАшуг (азерб. Aşıq, арм. Աշուղ, груз. აშუღი, перс. عاشیقها — народный певец-поэт у некоторых народов Закавказья и Персии[1]. Поэзия ашугов всегда была любима простым народом, и, благодаря этому, их песни, дастаны и сказания передавались из уст в уста и дошли до наших дней.
САЯТ-НОВА народный поэт (ашуг) Закавказья. Писал и распевал свои песни на армянском, грузинском и тюркском языках. Р. в Тифлисе, в семье бедного переселенца из Турецкой Армении. Состоял придворным поэтом и певцом грузинского царя Ираклия II. В преклонном возрасте принял духовный сан. Всю свою жизнь С.-Н. провел в Грузии. Стихи С.-Н. дошли до нас на армянском яз. в количестве 60, на грузинском — 34, на тюркском — 115 (последние пока не опубликованы и хранятся в Азиатском музее в Ленинграде). С.-Н. был открыт любителем армянской лит-ры и собирателем народных песен П. Ахвердовым, издавшим первый сборник его стихотворений в Москве в 1852. Позднее вышли в свет «Избранные стихотворения» в Баку в 1914, «Полное собрание стихотворений», на армянском языке — в 1932 в г. Эривани.
Основной мотив поэзии С.-Н. — любовь, воспетая им в ярких красках. Неудовлетворенное чувство отвергнутой любви у поэта-ашуга проникнуто глубоким пессимизмом.
В образах, эпитетах и сравнениях, к к-рым прибегал поэт в своей интимной лирике, сказывались традиции влияния феодально-придворной среды:
«Я сяду, ты мне бросишь тень, в пустыне — стан ты для меня.
Узнав мой грех, меня убей: Султан и хан ты для меня.
Как шаха, я тебя молю; молчишь, не отвечая, ты» («Я на чужбине соловей...»).
Период интимной лирики продолжался однако недолго. Разочарование в любви, изгнание из дворца в результате придворных интриг, уход в монастырь породили в нем пессимистические настроения, принявшие религиозную окраску. Эти настроения нашли свое выражение в ряде нравоучительных песен, проникнутых реакционной христианской моралью.
Художественные достоинства поэта проявлялись гл. обр. в его песнях любви. В противовес замкнутой угасавшей поэзии средних веков песни любви С.-Н. получили распространение среди демократических слоев и пользовались большой популярностью. По мастерству С.-Н. является непревзойденным талантливейшим представителем поэзии ашугов XVIII в.
Разве голоден был и едой подкрепиться пришел я?
Слышать голос твой жаждал, беседой упиться пришел я.
Мне денницы дождаться б! Затем, что не спится, пришел я,
Сам не помню, зачем, бестолковый тупица, пришел я?
Ты венец государя. Бесценно твое покрывало,
А моя голова украшений таких не знавала.
Ты – оконница из хрусталя и резного сандала
Ради ночи бессонной к тебе, златолицей, пришел я!
Ты – узорный клинок, драгоценный товар хорасанский,
Ты – цветистый атлас, ты – парча, каламкар индостанский.
Я – купец из далеких земель, ты – базар мой марандский
Денег нет у меня на парчу, ради ситца пришел я!
Верь мне в долг, свет очей! – голова моя будет залогом,
А лихвою – хвала, славословье, – клянусь моим слогом!
Я тебе предаюсь, я стою перед этим порогом,
Не спастись – так погибнуть сегодня, царица, пришел я!
Целый мир не воздал бы тебе по достоинству дани.
Равных нет в Индостане, таких не найти в Прангистане.
"Бедный Саят-Нова, – говорят, – вне себя от страданий!"
Я Алеппо прошел, и в Ассирию мнится, пришел я!
* * *
Заветных тайн своих врагу не доверяй,
Когда-нибудь за грош продаст их негодяй.
Не будь завистником, чужого не желай
Отплатят этим же в недобрый час тебе.
Верь другу честному, люби его, как брат,
Не слушай клеветы, пусть за спиной шипят,
Не тронь змею ногой – ужалит, пустит яд
И пламенную кровь отравит в раз тебе.
Ты безумное сердце мне внемли:
Скромность возлюби, совесть возлюби!
Мир на что тебе? Бога возлюби,
Душу возлюби, деву возлюби!
Божий глас внемли и твори добро,
В житиях святых слово серебро!
Святых цели три: возлюби перо,
Возлюби письмо, книги возлюби.
Сердце, пусть тебя скорби не гнетут!
Знай, что хлеб и соль люди чести чтут!
Но не будь смешным, возлюби свой труд,
Мудрость возлюби, правду возлюби!
Так Саят-Нова, мудрость жить велит.
Что нам эта жизнь? Страшный суд грозит!
Душу сбереги: возлюби и скит,
Келью возлюби, камни возлюби!
* * *
Я в жизни вздоха не издам, доколе джан ты для меня!
Наполненный живой водой, злотой пинджан ты для меня!
Я сяду, ты мне бросишь тень, в пустыне – стан ты для меня!
Узнав мой грех, меня убей: султан и хан ты для меня
Ты вся – чинарный кипарис: твое лицо – пранги атлас;
Язык твой – сахар, мед уста, а зубы – жемчуг и алмаз!
Твой взор – эмалевый сосуд, где жемчуг изумруд, топаз.
Ты бриллиант! Бесценный лал индийских стран ты для меня!
Как мне печаль перенести? Иль сердце стало как утес?
Ах, я рассудок потерял! В кровь обратились токи слез!
Ты новый сад, и в этом саду, за тыном из роскошных роз,
Позволь мне над тобой порхать: краса полян ты для меня!
Любовью опьянен, не сплю, но сердце спит, тобой полно:
Всем миром пусть пресыщен мир, но алчет лишь для тебя оно!
С чем милая сравню тебя? Все, все исчерпано давно.
Конь – Раш из огненных зыбей, степная лань ты для меня!
Поговори со мной хоть миг, будь милая Саят-Новы!
Ты блеском озаряешь мир, ты солнцу – щит средь синевы!
Ты лилия долин, и ты цветок багряный средь травы:
Гвоздика, роза, сусамбар и майоран ты для меня!
По честному трудись, достоинство блюди,
На путь извилистый с прямого не сойди,
Сынок, коль зло увидишь впереди
Иди своим путем – Зло не указ, иди!
* * *
Твой волос смоченный рехан, или шелка нить, или струна.
Обводит золото черты, а бровь пером обведена.
В устах – и жемчуг, и рубин. Твоя завидна белизна.
Пусть я умру, будь ты жива. Мне страсть на гибель суждена.
О прекрати свою игру, меня насмерть убьет она!
Не полюбившего сильней, пусть упадут напасти все.
Уже два года протекли, как я тоскую о красе.
_________________________________________________
Пусть я умру, будь ты жива. Мне страсть на гибель суждена.
О прекрати свою игру, меня насмерть убьет она!
Саят-Нова сказал: Залум! Кровь вытекает со слезой,
Адама нечестивый сын, вовек проклятье над тобой!
Где твой обет на тридцать лет? Обет ты нарушаешь свой.
Пусть я умру, будь ты жива! Мне страсть на гибель суждена.
О прекрати свою игру, меня насмерть убьет она!
Из википедии:
Происхождение
Исследователи указывают разные даты рождения поэта — 1712, 1717, 1722 гг.[6]. Наиболее вероятной считается дата, предложенная Георгом Ахвердяном, первым биографом Саят-Новы, — 1712 год.
Саят-Нова родился в Тифлисе[7][1], в бедной ремесленнической семье[5][1], при крещении получил имя Арутюн Саядян (на тифлисском диалекте армянского языка — Арутин). Его отец, Махтеси Карапет Саадян в молодые годы жил в Алеппо, а мать — Сара, родом из Санаина (на севере Армении, известного своим средневековым монастырем), жила в армянском квартале Тифлиса — Авлабаре[6]. Семья поэта жила в Авлабаре, тогдашней армянской окраине города. Отец был глубоко верующим человеком: приставка Махтеси к его имени означала, что он совершил паломничество в Иерусалим[6]. Единого мнения о месте рождения поэта нет, но считается, что Саят-Нова родился и вырос в Тифлисе. Про это он сам пишет в своем стихотворении:
«Где ж родился Саят? Сказал тот — Хамадан,
Этот — Инд. Нет, отец мой из дальних был стран:
Жил в Алеппо; а мать — авлабарка; мне дан
Свет в Тбилиси — свою в нем нашел я судьбу»[7].
(перевод К. Липскерова).
Со временем стали известны свидетельства грузинского царевича, члена Российской академии наук, Теймураза Багратиони (1782—1846): Саят-Нова «был родом из Санаина — села удельного имения царевича Георгия, из армян, проживавших в Грузии». Со слов Теймураза, будущий поэт был крепостным отца Теймураза, Георгия (позднее — грузинского царя Георгия XII). Поэтому существует версия (М. Асратян) про Санаин, как место рождения поэта. В пользу этой версии говорит и то, что мать поэта, крепостная царевича Георгия, была родом из Санаина.
В одном из своих тюркоязычных песен Саят-Нова пишет:
Саят-Нова в вере тверд, он армянин ...[8]
[править] Детство и юность
С детства мальчик проявлял необычайные способности и тягу к музыке и стихосложению. В детстве он начал писать свои первые стихи, учился играть на восточных музыкальных инструментах (особенно на кеманче[3]), сочинял песни на собственные стихи. В авторском примечании к армянской песне «Красавица, певца Шахатаи ты унижать не станешь…» он пишет:
«Я, сын махтеси Арутин, сызмальства до 30-ти лет занят был всякими песнями, а споспешествованием святого Карапета научился играть на каманче, чонгури и амбуре».
Саят-Нова имел также незаурядные способности к науке. Неизвестно, имел ли Саят-Нова начальное образование. Орфографические и грамматические ошибки, которые исследователи находили в рукописных сборниках песен, переписанных Саят-Новой, говорят о том, что, скорее всего, он не получил систематического школьного образования (Г.Асатур, П.Севак). По другой версии (Налбандян В. С.), считается, что начальное образование он получил в школе при армянском монастыре в Санаине. Саят-Нова владел закавказскими языками — армянским, грузинским, азербайджанским, их диалектами, а также фарси, включая ее белуджскую версию, считавшейся литературной вершиной персидского языка.
Однако его одарённость не сулила заработков, семья его жила бедно, и Арутюна ещё в детстве отдали учиться ремеслу ткача. По мнению Георга Ахвердяна, и в этом проявилась гениальность Саят-Нова. Он изобрёл портативный ткацкий станок, благодаря которому получил возможность заниматься ремеслом дома. В то время ткачи работали на улице — громоздкие станки занимали много места. В дальнейшем, на протяжении всей своей жизни в миру, он кормил семью именно ткачеством.
[править] Ашуг
Георг Ахвердян считал, что, как и многие ремесленники-ашуги, Арутин стал интересоваться песнями уже в годы обучения ткацкому ремеслу[6].
Саят-Нова оставил ткацкое ремесло и стал ашугом, несмотря на то, что заработок у представителей этой профессии был очень нестабильным. Всё больше времени он посвящал народному просвещению, как певец-поэт. В стихотворной форме на трёх языках он воспевал начала жизненной мудрости, морали, осуждал распущенность и спесивость «сильных мира сего», осуждал социальную несправедливость[9], однако главная тема его поэзии — любовь[5][2]. Интересно то, что его песни на разных языках ни смыслом, ни формой никогда не повторяли, а лишь дополняли друг друга. Саят-Нове характерен самобытность музыкального языка, синтез армянского мелоса с ритмическими элементами музыкальных традиции других народов Востока[3].
«Я — Саят-Нова!» — так он назвал сам себя. Значение этого имени стало поводом для споров, исследователями было предложено множество вариантов: «Знаменитый охотник», «Новый учитель», «Царь песнопений», «Владыка музыки», «Похититель сердец песней», «Ловец мелодий»[10]. Все они были отвергнуты, и наиболее верным и приемлемым стала считаться этимология «Внук Саяда» или «Саядян». Однако народ и сейчас называет Саят-Нову «Царь песнопений».
Саят-Нова, по единодушным свидетельствам современников, был несравненным музыкантом и певцом с чарующим голосом. По мнению поэта Паруйра Севака, который получил сразу докторскую степень за кандидатскую диссертацию «Саят-Нова», его талантов хватило бы на шестерых — композитора, музыканта, певца и трёх поэтов.
В дошедшем до нас Давтаре (рукописном сборнике стихов) поэта самая ранняя его песня «Дитя океана! Мой перл ! Для тебя...» датирована 1742 годом[10]. К ней сделана приписка: «Эту гафию сочинил Арутин, кто ее выучит, тому будет отпущение грехов. Аминь. 1 июня 430 г. по хроникону»[10].
Уровень мастерства ашуга выявлялся на соревнованиях. Соревновательным инструментом ашуга была эрудиция, загадки и языковые каверзы. Победой считалось нанести удар своему конкуренту каверзным вопросом в людном месте. Саят-Нова был мастером словесной эквилибристики. Существует легенда[источник не указан 51 день], будто один чужеземный ашуг спросил поэта, знает ли он такого известного ашуга — Саят-Нову, с которым он приехал соревноваться. Саят-Нова ответил ему на турецком: «Не знаю, не видел, не знаком», но он не понял ответа, тогда Саят-Нова добавил: «Я указал тебе его место». Те слова с другим ударением означали совсем иное: «Знай, это я; посмотри, это я; узнай, это я». Соперник снова не понял, на что Саят-Нова сказал: «Ты не понял моих слов, а еще хочешь соревноваться с Саят-Новой?!». В конце концов, чужеземец догадался, что перед ним Саят-Нова, и, пристыженный, убрался восвояси.
Мастер-ашуг, каким, безусловно, был Саят-Нова, использовал при записи своих произведений все известные ему азбуки. В вопросах терминов он позволял себе вольности, которые были понятны современникам Саят-Новы, но стали загадкой для потомков, так как были выдуманы самим мастером.
[править] Придворный певец
Был придворным поэтом и певцом царя Ираклия II[5]. В те времена Саят-Нова был крепостным у царевича Георгия и входил в его свиту. Существует версии знакомства поэта и царя. По одной из них[источник не указан 51 день], Саят-Нову выкрали лезгины во время набега на Тифлис, а Ираклий II смог его выкупить в Турции, на традиционном работорговом рынке, или же по пути туда. Тогда Саят-Нова либо был уже известным ашугом, либо Ираклий II стал первым, кто оценил его талант надлежащим образом и ввёл в свой двор. По другой версии[источник не указан 51 день], Саят-Нова мог участвовать в восточном походе Надир-шаха в свите Ираклия II, так как в стихах поэт говорит про Афганистан и Белуджистан как очевидец (И.Степанян). Существует также предание согласно которому грузинский царь призвал музыкантов в меджлис на состязание. Был приглашен и Саят-Нова[11].
Царь пригласил Саят-Нову к себе придворным поэтом и сазандаром. Именно с него началась традиция грузинского ашугства, так как до этого времени при дворе было принято петь на фарси — наиболее распространенном языке персидской ашугской школы.
Поначалу царь Ираклий был очень доброжелателен и благосклонен с Саят-Новой. Сам ашуг рассказывал, что перед ним не только были открыты все двери, его не только приглашали ради острословия, он также принимал участие в мирских делах. В каких точно — доподлинно не известно, хотя есть сведения, что Ираклий II отправлял его в Турцию с дипломатической миссией (И.Степанян). По свидетельствам известного литературоведа 2-ой половины XIX и 1-ой четверти XX столетия Мтацминдели (литературный псевдоним Захария Чичинадзе), царь оставил без внимания жалобу князей на едкий стих Саят-Новы про крепостничество и их просьбу запретить ему писать.
Но несмотря на ум и талант поэта, на благосклонное отношение царя, его жизнь не была беззаботной. Завистливые и напыщенные придворные, бездарные поэты, часто из знатных родов, высмеивали происхождение простолюдина, старались принизить, оговорить его, лишь бы только избавиться от талантливого, но дерзкого крепостного. Слово было его ремеслом, и спровоцировать его на соответствующую реакцию едкой сатирой было очень легко. В конце концов из-за столкновения со знатью Саят-Нова был изгнан из царского двора[1].
Также, изгнание поэта связывают с любовью к сестре Ираклия II Анни Батонишвили (Г.Асатур, П.Севак, Г.Бахчинян). Будто бы об этом свидетельствует обилие любовной лирики, которая, как считается, воспевает любовь поэта именно к этой женщине (сам поэт указывает на нее в поэзии). Но свидетельств современников нет, потому как никто из них не знал об этом романе. Эта версия кажется некоторым учёным сомнительной[12], похожей на месть простолюдина аристократу. Но Саят-Нова, будучи человеком высоконравственным, едва ли мог отблагодарить своему покровителю недостойным и пренебрежительным для Востока поведением (И.Степанян). По другой версии(А.Асланян), этой женщиной была дочь Ираклия II. Существует версия, что ею была некая армянка-католичка Талита[12]. Но в любом случае, кем бы ни была эта таинственная женщина, большинство исследователей склоняются к тому, что трагическая любовь наложила отпечаток на его судьбу.
Версия об изгнании ашуга только из-за любви к женщине не всём учёным кажется правдивой, ведь через 2-3 года Ираклий ІІ снова вернул его ко двору. Скорее всего, эта история стала известна царю через годы и, возможно, стала главной причиной окончательного отдаления Саят-Новы от двора и последующих преследований. После изгнания душевные мучения поэта усиливаются, он драматически переживает разлуку с любимой.
[править] Годы в монастыре и смерть
Вход собора Св. Геворга в Тбилиси, где похоронен Саят-Нова
В отношениях между придворными и Саят-Новой, беспощадно критиковавшем их, ничего не изменилось и после возвращения ашуга к двору. Но в этот раз Ираклий II, попавшись на крючок интриг, не дал поэту даже оправдаться и окончательно изгнал его. Враги Саят-Новы добились большего — они убедили Ираклия силой постричь поэта в монахи. Его выслали в армянскую церковь Анзали, в Персидской провинции Гилян, где он принял духовное имя Степанос. Спустя некоторое время ему позволили вернуться в Грузию. Саят-Нова продолжил службу приходским священником в поселке Кахи. Но на этом его несчастья не закончились. В 1768 году умерла жена Мармар[13], подарившая ему двух сыновей, Огана и Меликсета, и дочерей — Сару и Мариам[13]. Ему был пожалован сан вардапета (ученого монаха), после чего в том же году[1] он был выслан в Ахпатский монастырь в Лори, на территории cеверной Армении. Согласно другой версии, поэт сам отказался от светской жизни и постригся в монахи после траурных дней[13].
Несмотря на строгие правила монашеской жизни Саят-Нова продолжил свою творческую деятельность. Не прекратил он и контактов с внешним миром и своими слушателями, продолжая соревноваться в ашугском мастерстве.
В сентябре 1795 года, узнав о наступлении персидского шаха Ага Мохаммед Шаха Каджара на Грузию и его приближение к Тифлису, Саят-Нова спешно отправился из монастыря в столицу, где находились его дети, и отправил их на Северный Кавказ, в Моздок, а сам остался в Тифлисе. Персидские войска ворвались в город, грабя и убивая жителей. Вместе со многими другими христианами Саят-Нова искал приют в церкви святого Геворга под Мец Бердо. Персидские солдаты застали его там во время молитвы, они потребовали выйти из церкви и отречься от своей веры. Но Саят-Нова отказался и погиб[1] под ударами персидских ятаганов. Согласно другой версии поэт был убит не в Тифлисе[1] а в монастыре Ахпата[13].